Выполоть эти ростки следует незамедлительно. И для удачной «прополки» есть множество различных способов:
Чтобы лечиться моею наукой,
Прежде всего позабудь празднолюбивую лень!
Праздность рождает любовь и, родив, бережет и лелеет;
Праздность — почва и корм для вожделенного зла.
Если избудешь ты лень — посрамишь Купидоновы стрелы,
И угасающий свой факел уронит любовь.
Предкам оставь колдовство, не взывай из могилы усопших,
Не разомкнется земля, слыша проклятья старух,
Не побледнеет лицо скользящего по небу солнца,
С нивы на ниву от чар не перейдет урожай,
Будет по-прежнему Тибр катиться к морскому простору,
Въедут по-прежнему в ночь белые кони Луны, —
Ибо не выгонят страсть из сердец никакие проклятья,
Ибо любовной тоски серным куреньем не взять.
Лучше себе приводи почаще на память
Все, что девица твоя сделала злого тебе.
«Я ей давал и давал, а ей все мало да мало, —
Дом мой продан с торгов, а ненасытной смешно;
Так-то она мне клялась, а так-то потом обманула;
Сколько я тщетных ночей спал у нее под дверьми!
Всех она рада любить, а меня ни за что не желает:
Мне своей ночи не даст, а коробейнику даст».
Это тверди про себя — и озлобятся все твои чувства,
Тем скорее себя убедишь, чем речистее будешь —
А красноречью тебя выучит мука твоя.
Женские можешь достоинства ты обратить в недостатки
И осудить, покривив самую малость душой.
Полную женщину толстой зови, а смуглую — черной,
Если стройна — попреки лишней ее худобой,
Если она не тупица, назвать ее можно нахалкой,
Если пряма и проста — можно тупицей назвать.
Больше того: коли ей отказала в каком-то уменье
Матерь-природа, — проси это уменье явить.
Пусть она песню споет, коли нет у ней голоса в горле.
Пусть она в пляску пойдет, коли не гнется рука;
Выговор слыша дурной, говори с нею чаще и чаще;
Коль не в ладу со струной — лиру ей в руки подай.
Если зубы торчат — болтай о смешном и веселом,
Если краснеют глаза — скорбное ей расскажи.
Очень бывает полезно застичь владычицу сердца
В ранний утренний час, до наведенья красы.
Не пропусти и часов, когда она вся в притираньях:
Смело пред ней появись, стыд и стесненье забыв.
Сколько кувшинчиков тут, и горшочков, и пестрых вещичек,
Сколько тут жира с лица каплет на теплую грудь!
Запахом это добро подобно Финеевой снеди:
Мне от такого подчас трудно сдержать тошноту.
Стыдно сказать, но скажу: выбирай такие объятья,
Чтобы сильнее всего женский коверкали вид.
Это нетрудная вещь — редко женщины истину видят,
А в самомненье своем думают: все им к лицу.
Далее, ставни раскрой навстречу свободному свету,
Ибо срамное в телах вдвое срамней на свету.
А уж потом, когда за чертой сладострастных исканий,
В изнеможении тел, в пресыщении душ,
Кажется, будто вовек уж не сможешь ты женщины тронуть
И что к тебе самому не прикоснется никто, —
Зоркий взгляд обрати на все, что претит в ее теле,
И заприметив, уже не выпускай из ума.
Может быть, кто назовет пустяками такие заботы?
Нет: что порознь пустяк, то сообща не пустяк.
Тучный рушится бык, ужаленный маленькой змейкой,
И погибает кабан от невеликих собак.
Нужно уметь и числом воевать: сложи все советы
Вместе — увидишь, из них груда большая встает.
Только не будь одинок: одиночество вредно влюбленным!
Не убегай от людей — с ними спасенье твое.
Так как в укромных местах безумные буйствуют страсти,
Прочь из укромных мест в людные толпы ступай.
Кто одинок, в том дух омрачен, у того пред глазами
Образ его госпожи видится, словно живой.
Ту, кого только что нежно любил, грешно ненавидеть.
Ненависть — годный исход только для дикой души.
Нужен душевный покой, а ненависть — это лишь признак,
Что не иссякла любовь, что неизбывна беда.
Постарайся о том, чтоб как лед показаться холодным,
Даже когда у тебя Этна бушует в груди.
Ты притворись, что уже исцелен, мученья не выдай,
Слезы, в которых живешь, бодрой улыбкою скрой.
Не пресекай, пожалуйста, страсть в ее самом разгаре:
Я не настолько жесток, чтобы такое сказать;
Просто сумей притвориться, что пыл твой давно уже хладен,
А, притворившись таким, скоро и станешь таков.
Сам теперь видишь, совсем мои не суровы советы;
Даже наоборот, все я стараюсь смягчить.
Сколько есть нравов людских, столько есть и путей их целенья:
Там, где тысяча зол, тысяча есть и лекарств.